По гипотезе некоторых учёных (А. Леруа-Гурана, В. Я. Проппа) формирование гибридного мифологического образа драконa относится примерно к тому же периоду, когда более ранние мифологические символы животных как таковыe уступили место богам, соединяющим в себе черты человека и животного. Соединение разных животных в одном мифологическом символе приводит к такому же устранению возможности отождествления мифологического символа с реальным животным. Предполагается также, что в образе драконa соединяются образы животных, первоначально воплощавших два противоположных и отличных от земного мира — верхний (птицы) и нижний (змеи), поэтому первоначально мифологический образ драконa был одним из способов представления той же пары противоположных мифологических символов, которые известны в мифе о поединке или сражении мифологических змей и птиц (индийские наги и гаруды и др.).

Тем не менее дракон может считаться дальнейшим развитием образа мифологического змея — основные признаки и мифологические мотивы, связывавшиеся с драконом, в главных чертах совпадают с теми, которые характеризовали змея (ср. например Змей Горыныч).

Образ драконa характерен для относительно поздней стадии развития мифологии, но представлен также в мифологиях Шумера, Египта, Угарита, Индии, Греции, Китая, Японии и Мексики), в большинстве которых хозяйство было основано на искусственном орошении (так наз. ирригационные, или гидравлические общества), благодаря чему особое значение приобретал унаследованный от более ранних времён культ водоёмов, связывавшийся с драконом.

Дальнейшее использование фантастического образа драконa (в частности, в мифологиях Восточной и Юго-Восточной Азии, а также в позднейшей европейской культуре) было связано и с собственно эстетической ролью этого символа в искусстве. Остаётся открытым вопрос о том, является ли образ драконa в мифологиях ранних государств Западной, Южной и Восточной Азии, доколумбовой Америки, результатом независимого параллельного развития или связан с культурными взаимовлияниями (ср. прослеживающееся в более позднюю эпоху влияние древнеближневосточных мифов о драконe на греческий миф о Пифоне, использование китайского символа драконa в мифологиях Японии и других сопредельных стран, а также индийской макары в мифологиях и искусстве многих стран Юго-Восточной Азии).

Во Вьетнаме эволюция образа дракона как символа императорской власти явилась отражением периодов расцвета и упадка вьетнамского общества. Согласно традициям феодальной культуры, во Вьетнаме дракон символизировал нравственное совершенство.

Как и змей, дракон связывался обычно с плодородием и водной стихией, в качестве хозяина которой он выступал.

Связь дракона с водой, урожаем и плодородием иногда вторично осмысляется таким образом, что дракон выступал как воплощение положительного начала, как помощник, дающий людям воду и богатства: в древнекитайской мифологии крылатый дракон помогает культурному герою Юю — основателю династии Ся, волоча по земле свой хвост и тем самым определяя пути, по которым нужно прорыть каналы для водоснабжения. Исторически дракон-помощник в таких мифах возводится к мифу о змее, укрощённом героями, которые впрягают его в плуг (в вавилонской мифологии; ср. также славянский миф о двух божественных кузнецах, которые впрягли усмирённого ими змея в плуг и с его помощью прорыли русло Днепра, или легенду о Никите Кожемяке). Дракон, осмысляемый как помощник, может приносить людям сокровища (в славянских мифах о драконe—летающем змее, в типологически сходных с ними африканских легендах и т. п.). Но несмотря на то, что дракон был также образом водной стихии, он часто представлялся огнедышащим (соединение противоположных символов воды и огня).

Дракон считался также покровителем сокровищ, получить которые можно было только убив его (в германском мифе о Сигурде или Зигфриде и др.).

Общим для всех мифологий, в которых дракон выступает в качестве отдельного персонажа, является миф о его убийстве героем (или божеством), который тем самым освобождает проглоченную драконом воду, охраняемое сокровище или похищенных людей (чаще всего девушку). Широко распространённый мотив похищения драконом девушки восходит к обряду, во время которого девушку приносили в жертву духу вод (в Китае самую красивую девушку венчали с Хуанхэ, бросая её в воду, в Древнем Египте перед посевом бросали в Нил девушку, также наряженную в свадебные одежды, чтобы обеспечить разлив Нила, без которого не был возможен урожай, у индейцев майя девушек бросали в священный водоём Чичен-Ицы). Миф, соответствующий этому обряду, обычно выступает в форме рассказа о драконе, требующем себе девушек в качестве ежегодной дани. В хеттской мифологии бог грозы убивает дракона, опьяневшего во время пира (Иллуянка, ср. японский миф о герое Сусаноо, убивающем восьмиглавого и восьмихвостого змея Ямата-но ороти).

Мифологический мотив сражения героя-змееборца с драконом (змеем, ср. например Аполлона-Сауроктона) получил в дальнейшем широкое распространение в фольклоре, а затем проник и в литературу в виде легенды о святом Георгии, победившем дракона и освободившем пленённую им девушку (литературные обработки этой легенды и соответствующие им изображения характерны для средневекового европейского искусства).

Писатель Святослав Логинов в конце двадцатого века провёл исследование источников сведений о драконах (http://www.rusf.ru/loginov/books/story03.htm) и пришёл к выводу, что драконы вполне могли быть не рептилиями, а реликтовыми видами гигантских насекомых. Также в своём труде он объясняет чёткое разделение поведения европейских и азиатских драконов.

В фантастической и сказочной литературе, в особенности в фэнтези, драконы стали постоянными фигурантами приключений героев и персонажами. Наиболее значительную роль драконы играют в сериях: Энн Маккефри «Всадники Перна» Маргарет Уэйс и Трейси Хикмен «Сага о Копье» Паолини, Кристофер «Наследие» Питер Дикинсон «Полет драконов».

Русскоязычная литература: Юрий Никитин «Куявия». Сергей Лукьяненко, Ник Перумов «Не время для драконов». Джордж Локхард "Диктаторы" (цикл). Павел Шумил "Слово о драконе" (цикл).

[править]
Литература
Веселовский А. Н. «Разыскания в области русских духовных стихов. II Св. Георгий в легенде, песне и обряде», в кн.: Сборник отделения русского языка и словесности Академии Наук, т. 21, № 2, СПБ. 1880;
Иванов В. В., Топоров В. Н. «Исследования в области славянских древностей». М., 1974;
Кирпичников А. И. «Св. Георгий и Егорий Храбрый. Исследование литературной истории христианской легенды». СПБ, 1879;
Пиотровский Б. Б. «Вишапы. Каменные статуи в горах Армении». Л., 1939;
Пропп В. Я. «Исторические корни волшебной сказки». Л., 1946;
Рыстенко А. В. «Легенда о Св. Георгии и драконе в византийской и славянорусской литературах», «Записки императорского Новороссийского университета». 1909, т. 112;
Bolsche W., Drachen. «Sage und Naturwissenschaft». Stuttg., 1929;
Coral-Remusat G. de. «Animaux fantastiques de l’Indochine, de l’Insulinde et de la Chine» (Conference faite au Musee Louis Finot Ie 27 janv, 1936), «Bulletin de l’Ecole Francaise d’Extreme-Orient», Hanoi, 1937, t. 36, fasc. 2 Hartland E. S. «The legend of Perseus». I—III, L., 1894—1896;
Ranke K. «Die zwei Bruder». Hels., 1934;
Siecke E. «Drachenkampfe». Lpz., 1907 Mythologische Bibliothek, Bd 1. Н 1);
Smith G. E. «The evolution of the dragon». Manchester, 1919.
Архив передачи «Вокруг света» от 22 ноября 2002 г.
Соколовский А. Я. «Очерки по вьетнамской культуре». Владивосток, 2000 г.